«Поступать так со своим языком – не уважать свою культуру»

«Эта проблема появилась не сегодня, а давным-давно, и я, насколько мог, пытался на это обращать внимание. Хорошо, что сейчас это стало предметом открытой дискуссии и местами выливается в какие-то законопроекты. Слышал, что в Госдуме есть законопроект по поводу англицизмов, а по государственной программе составляются словари, в которых обозначены наши слова, а иностранных заимствований нет. Надо двигаться по этому пути с точки зрения преподавания, внедрения культуры речи. Эта ситуация немного задвигалась по сравнению с тем, что было 10-30 лет назад», - заявил в программе «Железная логика» на радиостанции «Вести.ФМ» известный политолог Сергей Александрович Михеев, рассуждая о современном состоянии русского языка. Материал под заголовком «Покушение на русский язык происходит не первый раз в нашей истории» опубликован в блоге политолога.

«Что касается покушения на русский язык, это происходит не первый раз в нашей истории, и практически всегда это шло "сверху". Если брать прошлые века, то серьезным переломом были Реформы Петра I (1696-1725), которые проповедовали совершенно иной образ жизни для высшего класса (элиты), и образцом этого образа жизни должна была стать Европа. Разные "мании" и веяния менялись: то галломания, то насыщали немецкими словами, то французскими, а теперь английскими. Но довольно долго это было уделом правящего класса, достаточно узкой прослойки людей, причислявших себя к высшему свету», - напомнил эксперт.

«Затем серьезной эпохой испытаний для русского языка стала Революция 1917 года и весь "новояз", который последовал за ней, но там была более сложная картина: часть слов была заимствована из идеологических соображений, из учений Маркса и Энгельса, всевозможные термины, связанные с классовой борьбой и пр. Значительная часть преобразований была связана с русскими новообразованиями в языке, и об этом можно спорить, необходимо это было или нет. Это был смешанный процесс: появилось много иностранных терминов, связанных с теорией классовой борьбы, политэкономии. Но был и обратный процесс, когда всё иностранное объявлялось "буржуазным" и часть иностранных слов была вытеснена из языка - сначала на фоне Первой мировой войны (ещё до 1917 года), а потом на фоне "борьбы с буржуазией". Что-то осталось, как, например, термины для обозначения марксистской теории, а что-то было вытеснено из языка», - продолжил он.

«Поздние 1980-е, после распада Советского Союза 1990-е, 2000-е и 2010-е годы ознаменовались "лавинообразным" вторжением в русский язык огромного количества англицизмов, которые стали нас затоплять, вытеснять наш собственный язык и заменять его непонятными, местами уродливыми словосочетаниями, в русской транслитерации. Это стало очень вредить русскому языку. Слышал возражения по этому поводу, делал передачи на эту тему и приглашал людей, некоторые из которых (либеральных взглядов) говорили: "Ничего страшного в этом нет. Русский язык пластичный. Любой язык такой: что-то принимает, что-то отторгает". Я с этим не согласен: на мой взгляд, вторжение англицизмов носило агрессивный характер, и местами казалось, что это была спланированная акция, чтобы максимально размыть русский язык как основу суверенной культуры. Недаром мы говорим, что у нас цивилизация словесности, особенно XVIII-XX века, основа культуры – это литература», - заметил политолог.

«Были такие же вредные, но объективные составляющие: 1. открытие границ, когда страну полностью открыли, и проникновение стало бесконтрольным, неостановимым; 2. экономические реформы, которые погубили половину производства и экономику сделали зависимой от внешних факторов. Значительная часть экономики стала заниматься: а. финансовым сектором; б. закупкой товаров за рубежом и их продажей внутри страны. И это механически привело к тому, что в страну вместе с изменением уклада экономики хлынул огромный поток терминов, которые могли быть заменены русскими, но их носители занимались такого рода предпринимательством, которое было связано с обучением за границей, с работой с иностранными компаниями, с действиями иностранных консультантов. И плюс ко всему, прибавился глубинный комплекс неполноценности: "Всё, что у нас, не так, плохо; а всё, что там, хорошо". Всё это создало среду для вторжения в экономическую сферу, в сферу управления, плюс комплекс неполноценности, плюс экономические реформы, плюс специальный каверзный план. Это было вторжение огромного количества ненужных иностранных, даже псевдоиностранных слов, которые, на мой взгляд, местами выполняли роль попытки заместить русский язык непонятным суррогатом», - сказал Михеев.

«…Я считаю, что это вредно. Каждая культура, цивилизация выживает только тогда, когда может отстаивать свою идентичность, независимость, свободу, самодостаточность. Русский язык абсолютно самодостаточный: он в 99% случаях не нуждается ни в каких нововведениях, заимствованиях. А в крайнем случае это может касаться каких-то достижений техники или науки, которые нам неизвестны, аналогов которых никогда не было, и тогда мы внедряем название – и то в нашей практике такие случаи часто были ознаменованы изобретением русских слов. Например, слово "вертолет" придумали с появлением того, что сначала называлось "геликоптер". Их стали строить не у нас, хотя к вертолетостроению имел отношение Игорь Сикорский, который был гениальным авиаконструктором и сбежал после Революции 1917 года, и фирма Сикорского поставила американское вертолетостроение. Слово "самолет" искусственно внедренное, оно вытеснило слово "аэроплан" – и ничего! Могу вспомнить примеры из прошлого, когда Петр I внедрял огромное количество слов, но они не удержались: например, "крепость" он называл "фортецией", смешно? Но нормальная замена на русское слово вытеснила глупое заимствование», - отметил эксперт.

«Я уверен, что в большинстве случаев есть русское соответствие иностранным словам, но даже тогда, когда этого нет, в отдельных случаях можно такие слова внедрять. Например, в советский период одним из способов внедрения было создание сокращений: например, ЭВМ – у нас не было слова "компьютер", но ни у кого это не вызывало раздражения. Думаю, что к своему языку надо относиться бережно и понимать, что заимствование – это в значительной степени признание комплекса неполноценности. Хотя такие проблемы были у нас и раньше, и во многих языках мира они тоже есть. На сегодня самый агрессивный язык – это английский, причем его упрощенная версия American English с большим числом жаргонов», - сказал эксперт.

«Поступать так со своим языком – не уважать свою культуру. А у нас такая проблема есть, и одна из главных её особенностей – то, что подобное неуважение неосознанно внедряется в том числе "сверху". Когда я вижу чиновников, министров, особенно экономического и финансового профиля, выступающих в Госдуме и начинающих говорить на непонятном, "птичьем" языке...», - продолжил он.

«У меня возникает вопрос: зачем? В какой стране вы живете и работаете? С каким народом вы разговариваете? Вас никто не понимает! У меня есть подозрение: 1. вы так говорите, потому что хотите казаться умнее, чем вы есть; 2. если это так, то у вас комплекс неполноценности и некий стыд за то, что вы в России, русские и говорите на русском языке; 3. вы хотите нас обмануть, потому что вам за неизвестными терминами легче спрятать свой обман; 4. это ведет к обычному непониманию. Возникает вопрос: если вы так разговариваете, значит, в вашем кругу это принято. Тогда кто ваш круг? Складывается впечатление, что вы общаетесь не с гражданами России, а с людьми, находящимися за пределами РФ, и говорите так, чтобы было понятно им. Или общаетесь с какими-то узкими группами людей в правящем классе, которые тоже не стремятся быть понятыми народом», - заметил политолог.

«А когда такие вещи внедряются "сверху", то некоторые – по глупости, некоторые – из подобострастия, некоторые – чтобы казаться умнее на более низких этажах власти, тоже начинают их внедрять. Есть ещё объективная причина: нынешний технологический прорыв в сфере массовой информации. Понятно, что он обеспечен иностранным влиянием, и сфера Интернета, мессенджеров, соцсетей перенасыщена иностранными терминами, которые высыпаются на головы наших людей. И неприятное отличие от прошлых эпох в том, что, если раньше правящий класс жил своей жизнью, а основная масса народа – своей, то теперь все вещи проникли до самого низа, и это гораздо опаснее, чем в прошлые века», - заключил Сергей Михеев.